Несмотря на отстранение российской команды от выступлений на Паралимпиаде-2016 в Рио-де-Жанейро, нескольким россиянам все-таки удалось принять в ней участие. В их числе была представительница Приморья Татьяна Ермакова – судья международной категории по парусному спорту. Она была задействована в качестве судьи гоночного комитета на соревнованиях яхтсменов-паралимпийцев.
Татьяна – продолжательница известной приморской парусной династии Ермаковых, занимается парусным спортом более десяти лет. Муж Илья – яхтсмен, чемпион России, победитель многих всероссийских и международных регат. Свекор Михаил Ильич Ермаков – командор яхт-клуба «Семь футов», президент краевой федерации парусного спорта. Девятилетний сын Миша, названный в честь деда, уже ходит под парусом на «Оптимисте», а четырехлетняя Маша пока осваивает морское дело на берегу.
Вернувшись во Владивосток, Татьяна рассказала о своих впечатлениях от крупнейшего международного спортивного события.
– Таня, как вам посчастливилось попасть на Паралимпиаду?
– В России всего восемь судей международной категории по парусному спорту, среди них один судья гоночного комитета, два ампайра и пять судей протестовых комитетов. Я вхожу в число судей протестовых комитетов.
Год назад во время чемпионата России «Кубок залива Петра Великого» Международная федерация парусного спорта (International Sailing Federation, ISAF) сообщила мне о том, что рассматривает мою кандидатуру для участия в качестве судьи гоночного комитета на Паралимпиаде в Рио. Для меня это стало полной неожиданностью. Посоветовавшись с нашим председателем коллегии судей Евгением Борисовичем Хромченко, я заполнила все документы, отправила и забыла. Несколько месяцев не было никаких известий, а в декабре мне прислали билеты на самолет. Но я поверила, что все это правда, только когда на сайте ISAF опубликовали список судей, участвующих в Паралимпиаде, в котором значилась и я.
– Чем запомнились Паралимпийские игры и что больше всего поразило?
– Благодаря тому, что все судьи и спортсмены жили в олимпийской деревне, мы были в центре всех событий. Я в первый раз находилась в большой компании людей настолько сильных духом, что это стало для меня огромным впечатлением.
В первую очередь это восхищение и гордость за паралимпийцев, которые, несмотря на ограничения по здоровью (у одних они от природы, у других – от полученных травм), очень жизнерадостные, счастливые, все улыбаются: у них романы, встречи, вечеринки. Когда соревнования вошли в финальную стадию и появились призеры и чемпионы, все очень тепло приветствовали их. Мы все питались в столовой, расположенной в большом – метров 500 – ангаре, и в нем то в одном месте, то в другом был слышен громкий гул приветствий – это означало, что приехал кто-то из медалистов.
– Как вас воспринимали коллеги-судьи, зная, что вы из России?
– Прекрасно. С некоторыми из них я уже была знакома: с Мариной Психогиу из Греции мы познакомились на международных соревнованиях, а с главным судьей Томом Дагганом из США работаем в одном комитете в ISAF.
Взаимоотношения у нас были замечательные, все относились друг к другу очень дружелюбно. Ведь всех назначила международная федерация независимо от того, кто из какой страны.
– Как ваши коллеги отнеслись к отстранению российских паралимпийцев?
– Вообще, тема отстранения российской сборной звучала не один раз. Где-то ее поднимали мои коллеги, где-то я слышала случайно. Мы все жили в одном большом здании – судьи, тренеры, спортсмены разных видов спорта. В лифте едешь – разговор завяжется, и, узнав, что я из России, многие сожалели, что нет российской паралимпийской сборной, высказывали мнение (причем сами заводили разговор, я их не спрашивала), что это все чистой воды политика, проявление слабости некоторых стран из-за того, что не получается как-то по-другому надавить на Россию. Кто-то сожалел, что нет наших спортсменов, потому что хотел состязаться с ними, а кто-то ехал специально для встречи с российскими паралимпийцами.
– Во время Олимпиады в Рио СМИ сообщали о происшествиях, в которые попадали спортсмены. Все ли нормально было у вас?
– Ни с кем из моих коллег никаких происшествий, ограблений и прочего не происходило. Мы жили в Олимпийской деревне – это закрытая зона, вход в которую осуществлялся по аккредитации и через металлоискатель, все очень строго. К месту соревнований нас увозили на автобусе, там также была аккредитованная зона. Выйти за пределы не было возможности, поскольку не было времени.
Запомнился один нюанс. Приехав после 38-часового путешествия из Владивостока в Рио-де-Жанейро в квартиру в Олимпийской деревне, предоставленную нам на четверых, я обнаружила ее абсолютно пустой: никакой мебели, даже стула. Два часа нам с коллегами из других стран пришлось выбивать себе койко-место, чтобы поспать. Но отмечу, что бразильцы очень старались, были вежливы и отзывчивы ко всем просьбам.
– В чем заключалась ваша роль в судействе?
– На соревнованиях по парусному спорту у судей несколько специализаций: гоночный комитет, который строит водный стадион, судьи протестовых комитетов, которые следят за соблюдением правил, мерители, которые проверяют оборудование. Кроме того, на паралимпийских соревнованиях есть судьи, которые занимаются классификацией спортсменов с ограниченными возможностями здоровья в соответствии с их функциональными возможностями.
Я была судьей гоночного комитета – «строителем водного стадиона». Каждый раз мы делали новую гоночную дистанцию: ставили буи под разный ветер. Этот водный стадион мог многократно перестраиваться в течение одной гонки, и нужно было работать очень оперативно. Я выставляла стартовую линию на каждую гонку, и, когда проходила стартовая процедура, мы с коллегами контролировали старт с другой стороны, были на связи с главным судьей нашей дистанции по рации и сразу докладывали, был ли фальстарт или все проходило нормально. Когда все яхты стартовали, мы оперативно шли делать финишную линию. И также следили за финишем, чтобы не было нарушений. А потом обратно шли на старт. И так все гоночные дни.
– Расскажите подробнее о соревнованиях по паралимпийскому парусному спорту.
– В Паралимпийских играх участвовали три класса яхт: «Сонар» – в экипаже три человека, «Скуд» – два человека (в экипажи входят, как правило, люди с различными ограничениями, дополняющие возможности друг друга) и «2.4mR», ею управляет один человек. Во Владивостоке есть две такие яхты, на них тренируются чемпион России 2015 года Дмитрий Хонич и бронзовый призер Егор Камалов. Они, к сожалению, как и остальные российские яхтсмены-паралимпийцы, не прошли квалификационный отбор на Паралимпиаду…
Дистанции для паралимпийцев такие же, как и для олимпийцев, правила одни и те же. Единственное отличие – это присутствие судей-классификаторов, которые внимательно следят за прохождением участниками дистанции: действительно ли они управляют лодками именно так, как требует классификация, не превышают ли свои ограничения здоровья.
– Как проходили гонки в Рио?
– С гоночными условиями нам повезло. Два дня у нас были подготовительными: судьи знакомились, изучали акваторию. И шесть дней было гоночных, ветер был все время, и гонки проходили.
Мы гонялись в заливе Гуанабара, на берегу которого расположен Рио-де-Жанейро, с очень живописным побережьем. Сложность была в сильном течении. Примерно в два часа дня вода начинала рекой заходить в залив, а через какое-то время уходить. Течение было настолько резким и сильным, что лодки гоночного комитета просто уносило. Необходимо было быстро реагировать на эти изменения, менять позиции, снова и снова бросать якоря.
Участников в классе «2.4mR» было 16, в двух других классах – 11 и 14 экипажей. Как и на Олимпийских играх, на Паралимпиаде яхтсменов было немного. В основном из Европы, Австралии, Новой Зеландии, США, Канады, Малайзии, были также местные. Бразильские яхтсмены-паралимпийцы высоких результатов не показали в отличие от олимпийцев, те всегда попадают в число призеров. Бразилия вообще считается сильной страной в парусном спорте: у них всегда есть достижения, обязательно кто-то берет олимпийскую медаль. В Паралимпиаде бразильцы выступают не так блестяще.
В Рио победу в классе «2.4mR» одержал француз, а серебро взяли австралийцы, они же победили в двух других классах. Призерами в трех классах стали американцы, канадцы и шведы.
На церемониях открытия и закрытия Паралимпиады, к сожалению, мне побывать не удалось. Из официальных церемоний я присутствовала только на нашем, парусном, награждении. Оно, конечно, впечатляет, испытываешь чувство гордости за спортсменов. Неважно, что они были из других стран, я же видела их на воде, как они боролись, как их поддерживали тренеры. Зрителей было очень много, с флагами, все громко болели за своих. Участвуя в таком грандиозном событии, чувствуешь и свою сопричастность, сопереживаешь спортсменам, видя, как они гордятся, радуются, как у них выступают слезы, когда стоят на пьедестале и звучит гимн их страны…
– Как вообще развивается паралимпийское направление парусного спорта в мире?
– Если сравнивать с другими видами спорта, паралимпийский парусный спорт достаточно дорогой. Во-первых, сами яхты дорогостоящие. Во-вторых, если в спорте здоровых людей один тренер готовит четверых-пятерых спортсменов, то одному паралимпийцу нужны два-три тренера, в зависимости от того, какие у него проблемы со здоровьем, а это уже другие деньги.
Несмотря на это, паралимпийское направление в парусном спорте продолжает активное развитие: проводятся национальные первенства, чемпионаты континентов и мира. В Приморье также ведут подготовку яхтсмены-паралимпийцы Дмитрий Хонич и Егор Камалов.
Из следующей летней Паралимпиады в Токио в 2020 году Международный паралимпийский комитет исключил парусный спорт из программы, мотивируя это тем, что он не такой доступный и потому развивается не во многих странах мира. Сейчас руководство Международной федерации парусного спорта проводит большую работу, чтобы сделать это направление более доступным, в том числе ввести новые классы с недорогими лодками, чтобы на Паралимпийских играх 2024 года парусный спорт вновь был включен в программу.
Фото из личного архива Татьяны Ермаковой
